Сайт возможного мошенника s-t-o-l.com

Автор: Алексей Пичугин
Гражданская религия на марше (25.06.2020)
(начало)

Многие с разных сторон высказались о новом явлении в храмовой архитектуры парка «Патриот». Но не все смогли описать ту реальность, которую выражает этот храм

Иногда кажется, что главный храм Вооружённых сил – это просто идея. Я без подсказок и не вспомню, какому святому или событию он посвящён. А посвящён он Воскресению Христову, но, чтобы это узнать, надо потратить некоторое время, потому что повсеместно он просто называется главным храмом Вооружённых сил. И это тоже хороший показатель того, что ни создатели, ни авторы замысла не рассматривали это культовое здание как православную церковь в первую очередь. Некоторые проводят аналогию со строительством храма Христа Спасителя – дескать, тот тоже храм-памятник, построен в память о войне с Наполеоном.

Но есть очень важные отличия. К примеру, строительство первого храма Христа Спасителя длилось не одно десятилетие. А нынешняя реинкарнация ХХС никак почти не связана с войной двухвековой давности. Скорее это памятник самому себе и символ связи новой России с Россией дореволюционной, которая в глазах мечтателей монархического и патриотического склада является страной безусловно православной, и этот миф прочно обосновался в фундаменте нового ХХС. Но при этом, как бы к этому храму ни относиться, он в первую очередь именно храм – православная церковь, патриарший собор. С главным храмом Вооружённых сил история другая: там мы видим гражданскую религию на марше при полном параде.

Само понятие «гражданская религия» имеет несколько значений, по-разному понимаемых в разное время в разных обществах. Термин ввёл в оборот ещё в XVIII веке Жан Жак Руссо в работе «Об общественном договоре, или Принципы политического права». Там впервые упоминается гражданская религия. Руссо разделяет несколько религиозных паттернов: религия человека, религия гражданина и религия священников. Религию человека Руссо представляет в том же ключе, в котором современная церковная система показывает нынешнюю ситуацию в России, называя её проблемой. Это так называемый «Бог в душе», когда большинству людей, называющих себя верующими и даже христианами, почти не требуется институт церкви. Современная катехизаторская литература РПЦ винит в этом состоянии советское время, которое, конечно же, сыграло определённую роль в формировании такого представления о Боге, но если мы обратимся к эпохе Просвещения, то увидим, что нет ничего нового. Более того, историю науки сейчас принято отсчитывать именно с окончания Средневековья и начала Нового времени – это общепринятый водораздел.

Новое время начинается с XVI века, когда возникают новые экономические модели, ослабевает влияние церкви, происходит Реформация, возникает и развивается протестантская этика, появляется понятие «капитализм», происходят революции. Тут влияние церкви, в первую очередь Римско-католической, заметно ослабевает, человек начинает интересоваться законами окружающего мира, постепенно переставая интегрировать в эту сферу Бога. И вот тут мы получаем новые понятия: религию человека и религию гражданина. При этом важно, что до нашего времени никому не удалось воспитать абсолютно безрелигиозного человека. Мы все верим – в Бога, высший разум, светлое будущее, в возможность передать знания потомству, верим в науку, в построение коммунизма и многое другое. Зачастую вера в науку доходит до проявления форм крайней религиозной экзальтации. А у приверженцев традиционных конфессий, напротив, похожие формы приобретает отрицание научного прогресса.

Классической работой по гражданской религии считается статья американского социолога Роберта Беллы «Гражданская религия в Америке». Белла анализирует инаугурационную речь президента Джона Кеннеди и выделяет из неё три фрагмента, где Кеннеди упоминает Бога. Статья написана в 60-е годы прошлого века, когда Америка оставалась очень религиозной по своей сути страной. Сам же Кеннеди был католиком и человеком верующим. Ему в ходе предвыборной кампании даже приходилось доказывать СМИ, что энциклики папы римского могут иметь для него силу как для католика, но не как для президента. При этом, что любопытно, Кеннеди вообще был единственным непротестантом из 45 президентов США. В ходе предвыборной кампании будущий президент заявлял, что в его президентство все религии в Америке будут равны, а общество должно быть светским. Это добавляло ему голосов в северных штатах, традиционно светских, и явно не прибавляло в южных и центральных. Сразу после избрания в обращении к американскому народу Кеннеди говорит о Боге: и потому, что это было важно для него как для католика, и потому, что это давало ему некоторое уважение со стороны жителей традиционалистских штатов. Именно поэтому в речи 35-го президента США упоминается некий обезличенный бог, совсем не обязательно являющийся Богом христиан. Сам же Роберт Белла в своей статье предпочитает говорить о гражданской религии как о форме по всем своим признакам, не ушедшей далеко от традиционных конфессиональных форм. Само понятие Бога, пусть и лишённого Личности, пока ещё не ушло из этой формы, как это случилось позднее.

В нашей стране до 1917 г. гражданская религия успела укорениться достаточно прочно. Само сословное общество и существовавшая до начала ХХ века абсолютная монархия были идеальным удобрением для неё. Церковь почти не уделяла внимания просвещению людей. Особенно заметно это стало к середине XIX века. Именно тогда кто-то из протестантов точно подметил, что Евангелие читают, а у русских его, лежащее на аналое, целуют. Вспомним, что и публикация перевода Библии на современный русский произошла лишь в 1876 г. Вторая половина XIX века – время роста различных народных течений, активизации политической жизни в стране. Это во многом способствовало тому, что церковь благодаря обер-прокурору Синода Победоносцеву стала придворным цензором, дополняя полицейские функции соответствующего ведомства. Простые люди не ощущали на себе этих перемен, а у интеллигенции серьёзный конфликт с церковью наконец оформился. Церковь как идеологический институт, поддерживавший жёсткую вертикаль власти, и была той формой, в которой гражданская религия существовала.

Безусловно, такая политика дала толчок и к подлинному христианскому возрождению внутри Русской церкви, но оно происходило скорее вопреки, шло снизу, набирало силу и породило целую плеяду талантливых религиозных философов и богословов в начале XX столетия, позволило провести Поместный собор 1917–1918 гг. Но мы сейчас совсем не о возрождении. Повседневная жизнь церкви – от бедных сельских приходов до синодальных и консисторских коридоров – была мало связана с христианским учением. В сёлах царили суеверия, в городах – идеология, и только богослужение возвращало людей к главному.

Гражданская религия проявлялась в государственной идеологии, которую Церковь в силу того, что её воспринимали как институт сакральный, проводила, объясняла с амвонов и сама же подчинялась государственному аппарату. Получался замкнутый круг, в котором идеология государства и поклонение ему через императора-помазанника нередко подменяли собой Христа. Всё это – худшее наследие Византии, где гражданская религия получила небывалое развитие. По словам известного философа и публициста архимандрита Кирилла (Говоруна), «Россия всегда была политически религиозной, даже во времена безбожной коммунистической власти. Гражданская религия существовала здесь и до большевистской революции 1917 г. Среди членов Символа веры этой религии можно указать известные формулы „Москва – Третий Рим” и „Православие, самодержавие, народность”».

Советское время стало расцветом гражданской религии. Если до революции многое в проявлениях civil religion было конфессиональным и само человеческое сознание не смогло бы принять внецерковный культ, то с 20-х гг. начал формироваться совершенно новый культ, обретающий в разные десятилетия различные формы. Он был совершенно деконфессиональный, но во многом имевший черты привычного церковного. Процитирую ещё раз о. Кирилла (Говоруна): «Советская „ортодоксия” формулировалась на „соборах” – съездах Коммунистической партии. Владимир Ленин как основатель новой религии получил статус „вечно живого” божества. Его труды стали „Священным Писанием”. Любой научный трактат в Советском Союзе, по крайней мере в гуманитарной сфере, должен был содержать ссылки на них – как богословские трактаты содержат ссылки на Библию. „Евангелию” от Ленина предшествовал „Ветхий Завет” с пророчествами Карла Маркса и Фридриха Энгельса».

За 70 лет возникла, развилась и пришла в упадок политическая религия, которая, тем не менее, прочно пустила корни в нашем сознании. Тоска по советскому – вернее, псевдосоветскому, передаётся детям и внукам. Так тосковали по дореволюционной России монархисты-диссиденты в 70–80-е. В итоге остаётся лишь война, победа в этой войне и полёт Гагарина в космос. По статистике ФОМ, в России 98 % жителей воспринимают Победу безусловно или скорее положительно. Речь идёт именно о 9 Мая и победе в Великой Отечественной Войне, то есть мы отмечаем именно национальный праздник и отмечаем его в России как в правопреемнице СССР.

Такое же отношение к событию мы можем встретить только в Беларуси, где, я напомню, даже День независимости отмечается не как дата выхода из состава СССР, а в день освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков – 3 июля. В остальных постсоветских государствах отношение к участию именно в Великой Отечественной войне становится дискуссионным. Но (за исключением нескольких государств) это не дискуссия о правых и виноватых, а дискуссия о том, в какой войне участвовали их предки. Для многих это не Отечественная война, так как отечества того давно нет, а боёв на территории, например Казахстана, или Узбекистана не было. День Победы отмечают те, для кого он важен, но сам день уже не считается сакральным.

Нам в России часто это преподносят как негативный пример отношения к памяти, как чьё-то зловредное влияние извне, но ничего такого, конечно же, нет. Это простой исторический процесс в достаточно новом государстве, где второе поколение рождается в независимой стране, и для них отсчёт истории ведётся совершенно от других опорных точек, нежели для нас. У нас за последние 55 лет сформировался совершенно религиозный культ Победы. Если некоторые гражданские культы рождались естественным путём, закономерно, выходили из народа, то в случае с культом Победы иначе: он появился достаточно поздно как важный религиозный праздник в системе гражданской религии развитого социализма. Официально празднование, конечно же, было установлено в 1945 г., и даже первые два года на фоне всеобщего торжественного подъёма 9 Мая было нерабочим днём, но потом выходным стал Новый год. За 20 лет не провели ни одного парада, приуроченного к 9 Мая. А 10-летие Победы отметили достаточно скромно. Обычно этот факт объясняют тем, что за 15 лет после войны умерло огромное количество её участников – от ран или не сумев адаптироваться к мирной жизни.

С войны вернулись люди, для которых травматичным было любое упоминание о ней: израненные, без рук и ног, с тяжёлыми психологическими травмами – они и были народом-победителем. Пока многие из них были живы, 9 Мая воспринималось скорбным днём, его и отмечали очень скромно, и этот день, уж точно, в отличие от 7 ноября, не мог занять место в чреде важнейших коммунистических праздников. За 20 лет окопы и траншеи заросли, многие ветераны умерли от ран, многие стали воспринимать войну как часть истории или печальный повод для встреч с однополчанами, но уже не так саднило. Вот тут и появился праздник.

После перестройки, как мы помним, День Победы, оставаясь выходным днём, отмечался не так пышно до 95-го года, а уже в 2000-е вновь стал важнейшим государственным праздником. Он демонстрирует сакральное отношение к символам Победы, у него есть собственная символика – от георгиевских ленточек до наклеек на авто. Это и есть признаки устойчивого народного культа, который можно сравнить с народным же православием, когда зачастую мы слышим: «Я в Бога не верю, но я православный» или «Мы православные, а не христиане», или «Мы русские, а значит, православные». Примеров с подобной коннотацией можно привести очень много.

Мы видим, что люди в целом достаточно далеки от восприятия православия как неотъемлемой части христианства и воспринимают его скорее культурной константой. Так и с Победой. Мы не любим говорить о потерях, не любим говорить об истории не только Великой Отечественной, но в целом Второй мировой войны, она уже не является для нас чем-то близким. Живых ветеранов войны в России, по данным Минтруда на конец 2019 г. – немногим более 60 тысяч человек. Это те, кто действительно воевал. Работников тыла, трудившихся «детей войны», узников концлагерей, конечно же больше.

Для современных молодых людей День Победы – абстрактный праздник. Задача пропаганды – консолидировать массы идеей патриотизма. Самая близкое для нас по времени событие, которое почти всеми воспринимается безусловно положительно, – полёт Гагарина в космос, а до того – Победа. Хотим мы того или нет, но память о самой войне и о Великой Победе как об историческом событии, а не о мифе, будет уходить, но с нами остаётся культ, который может трансформироваться. Гражданская религия, в отличие от конфессиональной, вообще очень гибка и хорошо подстраивается под состояние общества и политические реалии. Традиции тут играют куда меньшую роль. Расцвет этого культа мы наблюдаем сейчас, благо 75 лет Победы очень хорошо сочетаются с официальной государственной риторикой.

После Второй мировой наша страна участвовала в нескольких военных конфликтах открыто, а в нескольких наше присутствие было вовсе не явным, но громких побед не случилось ни в Афганистане, ни в Чечне, хотя повестка милитари звучит в России всё громче, на ней строится так называемое патриотическое воспитание молодёжи, подростков рекрутируют в юнармию, проводят парады дошколят – и всё это во имя великой Родины.

Сейчас, в начале второго десятилетия XXI века, мы наблюдаем реставрацию гражданского культа, который, казалось ещё 15 лет назад, безвозвратно уходит. У этого культа должны быть свои святые: герои войны, мученики за Родину, желательно погибшие непосредственно на поле боя и не запятнавшие этот культ впоследствии ничем неподобающим. У этого культа безусловно должно быть своё сакральное место. Оно в течение времени менялось. Сначала это, конечно, была Красная площадь – свидетель славных боевых побед, свидетель парадов 1941-го и 1945-го. Потом новая реальность потребовала нового места, и появилась Поклонная гора, где, если кто помнит, тоже проводили парады, смотры техники, где находится большой музей, но это место как-то не прижилось, оно не воспринималось культовым, а скорее просто мемориальным. Поклонная гора в большей степени говорит нам о мире, да и храм Георгия Победоносца – святого-воина – стал не военным, а обычным приходским. И вот новое место, которое должно совместить в себе сразу несколько функций, место, которое идеально подходит для кафедрального собора гражданского культа – парк «Патриот». И не было бы никаких споров, если бы здесь построили аккуратный небольшой храм, посвящённый памяти святого воина или как-то ещё отсылавший нас к военной истории России.

В Переславле-Залесском в одном из городских парков есть выставка разной военной техники, и там стоит храм Георгия Победоносца, а в нём – мемориальные плиты с именами жителей города, погибших в разных войнах, в первую очередь в Великой Отечественной. И это крайне лаконично: память о каждом погибшем вписана в литургическое пространство церкви. Главный храм Вооружённых сил – доминанта всего парка. Если учесть, что сюда приходят как верующие, так и неверующие – те, кто принимает православие лишь как неотъемлемую часть русской культуры и не видит за этим продолжения, а также те, кто не приемлет в христианстве культа силы и жестокости. Получается, что этот комплекс не для всех. Внутри храма один из центральных образ Божией Матери – заступницы России в ВОВ.

Росписи храма ВС показывают сцены из ратных сражений, то есть боевых действий, где льётся кровь и гибнут люди. Это странно для храма...

Окончание в https://vk.com/wall-109899830_6384 и в https://s-t-o-l.com/tserkov-i-obshhestvo/grazhdanskaya-religiya-na-marshe/

Автор: Олег Глаголев
При чём тут митрополиты и патриархи (23.06.2020)

Интервью ещё одного священника Екатеринбургской епархии о деле схиигумена Сергия (Романова), данное на условиях анонимности по тем же причинам, что и опубликованное ранее.

– Сразу скажу, что я его не знаю близко.

– Я понимаю, что вы люди разного круга.

– Совершенно. Но и при кратком знакомстве видно, что отец Сергий – человек сложный, бывший милиционер, который сидел в тюрьме 13 лет за убийство. Видимо, милицейский опыт и долгое пребывание в тюрьме дали ему знание человеческой натуры с какой-то особой стороны и определённое умение, так скажем, с людьми работать.

Выйдя из зоны при владыке Викентии (Мораре) в конце 90-х годов, он постригается в монастыре в Алапаевске простым монахом и оказывается нужным человеком: деятельным, хозяйственным, умеющим всё доставать – одним словом, решать вопросы. Затем он был рукоположен тогда ещё архиепископом Викентием во священника, стал иеромонахом и сделался наместником известного монастыря на Ганиной Яме. Я не знаю, был ли он официальным наместником, но фактически он управлял там всем года до 2005-го. Потом вышел какой-то конфликт между ним и главным спонсором епархии Андреем Козицыным, генеральным директором УГМК, и он должен был уйти в этот женский Среднеуральский монастырь «Спорительница хлебов». Настоятельница монастыря Варвара (Крыгина) – его духовная дочь, а он там духовник и по сути всем руководит. В 2011 году, когда митрополита Викентия сменяет владыка Кирилл, Сергий вдруг желает уйти за владыкой Викентием в Ташкентскую епархию. Уходит за штат, но в Средней Азии как-то не приживается. Однако, вернувшись, из-за штата не выходит – и вот уже девять лет живёт в монастыре как заштатный клирик, которому тем не менее всё там подчинено.

Он очень жёсткий руководитель и, что очень многим нравится, выдаёт конкретные рецепты для решения проблем: что должен человек делать, сколько молебнов отслужить, сколько поклонов положить. Он требовательный, аскетичный, деятельный, харизматичный, жёсткий. Не брезгует угрозами и проклятиями, когда кто-то стоит у него на дороге. В самом монастыре достаточно низкие цены, туда много людей приезжает, молятся, там есть детский приют, приют для престарелых, для онкобольных. Если считать насельников вместе с призреваемыми лицами – это более 500 человек только официально.

Ему очень многие люди благодарны из социальных низов: алкоголики, которые перестали пить, дети спившихся родителей. Одна девушка вспоминает, что её выгнали из монастыря за непристойный вид (одела бриджи, когда лежала в больнице), говорит о жёсткости обращения, но и в то же время – что благодарна за эти годы, потому что неизвестно, что бы стало, если бы она осталась в своей неблагополучной семье.

Игумен Сергий активно готовится к пришествию антихриста и в разных местах на Урале, в частности в районе Алапаевска и дальше на север, имеет скиты и даже небольшой монастырь, про которые епархия почти ничего не знает.

– Как его митрополит Викентий рукоположил? Это же нарушение церковных канонов – нельзя рукополагать убийцу?

– Не знаю, но тут могут быть нюансы. Например, если убийство было совершено до крещения, то рукоположение возможно. Сам Сергий утверждает, что принял сан по инициативе патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который якобы ему сказал при личной встрече: «Монах, священник, ты на месте».

– Восстание схимонаха Сергия против Екатеринбургского митрополита, патриарха, президента – думаете, это его личная инициатива?

– Перед камерой он читает приготовленные кем-то тексты: это можно понять по тому, что иногда ему трудно выговаривать слова, которые там написаны, но озвучивает он то, с чем внутренне согласен. Быть может, он даёт поручение написать, задаёт идею, а кто-то оформляет её. Но вполне может быть и другое. Он человек провоцируемый, то есть его можно направлять так, что он будет полагать, что он сам направляется. Скорее всего, при таком человеке не может не быть кураторов спецслужб и провокаторов – просто в силу масштаба своей деятельности он не может оставаться бесконтрольным. Он плохо управляемый человек, ему нельзя напрямую продиктовать чью-то волю, но есть много других способов манипулировать подобного рода людьми: что-то им можно невзначай подсказать, и они примут это за своё открытие, или действовать от противного – подвести к чему-то такому, против чего они ожидаемо восстанут.

И мы видим, что зажечь пожар оказалось легко, а тушить будет трудно. Этот человек управляется только на запуск – с выключением сложнее. Если проанализировать ситуацию в её развитии, то видно, что он сознательно идёт на раскол. Смягчения с его стороны не предвидится. Этот конфликт тянется с апреля, на сайте епархии опубликован указ, где ему как схимнику благословлено сидеть, молчать и молиться, то есть заниматься своим непосредственным делом. Он сначала вроде бы подчинился, а потом выступил с новым обращением, надел крест, запрещённый ему сейчас к ношению. 15 июня явился в епархиальный суд, зачитал заранее заготовленную резолюцию, отвечать на вопросы не стал и удалился, заявив, что ему известно о решении патриарха извергнуть его из сана. Позиция епархии и митрополита всё это время выглядит так: вернись, я всё прощу.

– Ну и зря…

– Да. Видимо, Сергий рассчитывает, что добьётся своего, приведёт на церковный суд патриарха и митрополита – в силу того, что у него есть большая поддержка. Либо цель всех его действий – кто бы им не управлял – это раскол.

– Как это вообще могло вызреть и начаться? Такой схиигумен с большими связями не за один день вырос.

– Не за один год. Думаю, что у митрополита понимание этой ситуации было изначально. Ему досталось это трудное наследство от прежнего архиерея – митрополита Викентия (Мораря). Но без большого конфликта такие ситуации не решаются – слишком глубоки корни. Тут завязаны политики, бизнес, силовые структуры. И митрополит Кирилл, возможно, ждал, что или само рассосётся, или я пересижу на кафедре, пусть преемник разбирается. Хотя, в принципе, митрополит наш – человек, в общем-то, решительный и какие-то конфликты решает умело. Но есть второй момент – финансовый. Дело не столько в поступлениях от этого монастыря в епархию, сколько в средствах на содержание реально большого хозяйства со всеми благотворительными учреждениями. Закрыть это не представлялось возможным. Убрать Сергия – значит, митрополиту всё взвалить на свои плечи, когда реального ресурса в епархии для этого нет. Надо ещё понимать, что митрополиту Кириллу в наследство от владыки Викентия досталась епархия с большими долгами, серьёзными конфликтными ситуациями, судами – и епархия какое-то время выходила из всего этого.

Вероятно, катализатором конфликта могло послужить то, что митрополит не давал позволения на последнюю инициативу Сергия – построить в тайге собор на 37 тысяч молящихся. Этот собор какое-то важное место занимал в эсхатологической картине мира схиигумена Сергия, но не надо сбрасывать со счетов и финансовый момент. Огромная стройка – это большие поступления для монастыря, ведь всю эту махину Сергию нужно содержать. Такое строительство, конечно, послужило бы развитию монастыря, но когда идея стала на слуху, в епархии с ужасом поняли, что рано или поздно это ляжет на всех – и тут никому мало не покажется. Вы представляете себе – содержать и просто топить храм в тайге на 37 тысяч человек. Митрополит не дал своего благословения и не стал закладывать этот храм, прикрываясь тем, что мы должны сосредоточиться на строительстве храма великомученицы Екатерины, вокруг которого последний год не утихали скандалы.

Всей ситуации выпало взорваться во время пандемии, против которой Сергий выступил как против заговора врагов.

– Многие священники не верили, а кто-то и до сих пор не верит в коронавирус – и служит, пренебрегая элементарными мерами безопасности. Служил бы и он себе тихо. Какой ему прок от скандалов?

– Митрополита он не любит, конечно. У них там в монастыре было такое убеждение, что митрополит здесь ещё какое-то время пробудет – и вернётся обратно владыка Викентий, который потворствовал им. Хотя последние события показывают полный разлад: ушли настоятельница монастыря с сестрой. Теперь Сергия ждёт второе заседание церковного и светский суд в связи с его экстремистскими призывами.

– То есть выступление схиигумена Сергия (Романова) – ещё одно звено в цепи провокаций против екатеринбургского митрополита – скандала с покемонами в Храме-на-Крови, выступлений либеральной общественности против строительства храма Екатерины?

– Мне это трудно сказать. Но чего я точно не хочу – это перемены архиерея.

– Обратной, на Викентия?

– Во-первых, обратной не хочу, а во-вторых, я вообще перемен не хочу, потому что я с ужасом думаю, какие варианты могут быть в этом случае. На мой взгляд, епархия управляется очень неплохо. За чем должен смотреть архиерей как архиерей, он смотрит, это касается и храмов, и богослужений, и церковного суда. Я не помню, чтобы за последние годы в епархиальном суде с клириками поступали жёстко или несправедливо. И даже те решения, которые выносит суд, насколько я слышу, он смягчает, вникает в суть ситуаций. Митрополит не любит жёстких наказаний и не озлобляет духовенство поборами сверх взносов в епархию. Очень важно, что сейчас сложился ясный и понятный порядок, исполняя который, настоятель может совершенно нормально жить, не входить в конфликтные отношения с правящим архиереем и епархиальным управлением. И с Сергием, при таком его поведении, по-моему, было принято самое спокойное решение: ты схимник, удалился от мира – так сиди и молись.

– Ну какой он схимник? Схима – полный уход от мира, ещё одна перемена монашеского имени и прочее. Это очевидный трюк. Всё псевдо…

– Это уж его дело, какой он схимник, но всё-таки он принял схиму – значит, хотя бы внешне надо вести себя как схимник, а не участвовать в баталиях и не решать какие-то задачи экономические, политические или апокалиптические. Хотя я не думаю, что после всех заявлений его станут поддерживать Дацюк, Поклонская, разные большие политики, московские и местные богатые спонсоры, которые толпами к нему приезжали.

Но человек он небезопасный, вокруг него очень много бывших сидельцев. Хотя кроме «здравствуйте» и «до свидания» мы вряд ли с ним перекинулись и парой фраз, но многое мне известно со слов других людей. Некоторые наши прихожанки к нему ездят и от него в восторге. Но я знаю и людей, которые после него приезжали и были серьёзно травмированы. Как мне кажется, он не искушается материальными благами для себя лично, хотя, материальная составляющая в монастыре хорошо поставлена. Главное его искушение – власть над людьми. Это ведь тоже такой серьёзный наркотик! Скорее всего, он пришёл в церковь с покаянными чувствами, и в монастырь его привела вера. Но часто такая духовная власть человека возносит и начинает в нём жить как страсть подчинять себе других. То есть там выросла вполне тоталитарная секта под видом православного монастыря.

https://s-t-o-l.com/tserkov-i-obshhestvo/shiigumen-sergij-romanov-upravlyaetsya-tolko-na-zapusk-s-vyklyucheniem-slozhnee/